Несколько новых глав из нового романа. С благоизволения Автора.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
ИЗ-ПОД КУПОЛА ОБ ЖИЗНЬ.
Воровать, все, что плохо или, наоборот, очень хорошо лежит или даже лежит под охраной, меня научили на службе.
А клоуном я стал просто потому, что с раннего детства любил хохмить. Иначе пошел бы в укротители, ловиторы* или стал воздушным гимнастом, как папа с мамой. Я ведь появился на свет, как у нас говорят, в опилках и вырос на арене, да за кулисами. А у таких, как я, выбор профессии определен еще до рождения. Что-то не попадались мне на жизненном пути нейрохирурги, бренд-менеджеры или дирижеры симфонических оркестров из числа бывших цирковых. А, вот, алкоголики и уголовники, к сожалению, встречались.
С первых дней в ГУЦЭИ я сдружился с веселым отвязным парнем, Валеркой Зайченко. Он пришел в цирк из спорта: подавал надежды в гимнастике, а потом взял, да и вымахал за лето на двенадцать сантиметров. Добавил почти столько же за зиму и тут же перешел из разряда перспективных складных парнишек в никому не нужные дылды. С ним мы и придумали наш первый парный номер, потом еще один и еще. Через год уже веселили ими публику на корпоративах вне пределов Рублевки, имели некоторый успех и кое-какую денежку.
Как заканчил второй курс, папа с мамой подписали контракт и уехали работать в канадский цирк под названием «Дю Солей», девять из десяти артистов которого выходцы из России или Китая. Следом засобирались и мы с партнером, оставалось только доучиться и слегка набраться опыта.
А потом все пошло наперекосяк. Через год родители погибли в авиакатастрофе, а Валерке вдруг надоело в компании со мной пошло кривляться. Загорелся человек идеей создания масштабного шоу с песнями, плясками, полетами под куполом и дрессированными собачками. Влился в творческую тусовку, нахватался там разных умных слов, приучился загадочно морщить лоб и расширять горизонты сознания с помощью травки.
- Бросал бы ты, мужик, дурью маяться – частенько ныл я – Выпуск же на носу, номер надо готовить.
- Сделаем – смеялся он – Все ахнут.
- И дуть заканчивай – не унимался я.
- В любой момент, Толян – отмахивался он.
И, действительно, с травы он вскоре соскочил, зато перешел на герыч, и в сжатые сроки стахановскими темпами сторчался. Дальнейшую жизнь, насколько мне известно, проводил в увлекательных странствиях по маршруту клиника - тусовка - клиника. А семь лет назад помер.
Я же оказался в положении Робинзона после шторма: артист парного номера без партнера. В результате диплом мне, конечно же, дали, но в списки перспективной творческой молодежи, достойной освобождения от военной службы, ясное дело, не включили.
И оказался я ни в каком-то там «Дю Солей», а в героической российской армии. И вместо пошлого запаха опилок с размаху ударили в нос ароматы казармы, да портянок.
Я высмотрел в военкомате майора с самым честным лицом, отозвал в сторонку и изложил суть вопроса.
- У меня тут доллары завелись, совершенно лишние – тихонько проговорил я – Не подскажите, куда бы их вложить?
- Отмазать от службы не получится – с ходу въехал в тему служивый – Поздно. Да и комиссия у нас сейчас работает. С коррупцией боремся.
- Служить, так служить – вздохнул я – Почетный долг, как-никак.
- Точно – кивнул он.
- А нельзя ли…?
- Подальше от Кавказа, поближе к дому? – смекнул майор.
- Именно.
- Трудно – покачал головой – Но можно.
- Цена вопроса? – услышал ответ и присвистнул.
- Если хочешь, пошлем на на флот – предложил тот – На Северный или Тихоокеанский. Там у них в плавсоставе народу сильно не хватает.
- Нет, уж – решительно ответил я – Буду защищать родное Подмосковье – и мы ударили по рукам.
К месту службы колонна машин добиралась долго, почти два часа, на Щелковском шоссе образовалась пробка. В служебном автобусе нас было всего трое, остальных будущих воинов отдавать патриотический долг отчизне везли родные и близкие в автомобилях, произведенных вне ее пределов.
Металлические ворота с выцветшими звездами со скрипом растворились, автобус прокатил по дорожке и остановился на плацу подле облезлого памятника вождю мировой революции. Двое будущих сослуживцев тут же вышли, а я ненадолго задержался.
- И куда я попал? – спросил у юного водителя в прыщах и камуфляже.
- Узнаешь – не оборачиваясь, буркнул тот.
- И, все-таки? – повторил вопрос я.
- Ну, ты… - повернулся, узрел синюю пачку «Ротманса» и несколько потеплел душой – УРП, сыночка – торжественно проговорил «папаша», состоявшийся мужчина, года на четыре младше меня по возрасту, изъял честно заработанное курево и мотнул головой, давай, дескать, с вещами на выход.
Навстречу доблести и славе...
.............
..............
ГЛАВА ПЯТАЯ,
РОДИНА ЗНАЕТ,
И продолжалось это невообразимое счастье целых полтора года, даже чуть дольше. А потом все вдруг закончилось. Или началось. В двести семнадцатом кабинете административного корпуса, куда меня вдруг срочно вызвали, предварительно разыскав с собаками.
- Проходи, располагайся – махнул рукой, будто муху отгонял, совершенно незнакомый породистый мужик средних лет. И, хотя, приличный и явно не от «Большевички» костюм сидел на нем как влитой, а не подобно пенсне на корове, как у наших офицеров, почему-то сразу стало понятно, что он – военный. И в чинах немалых – Как проходит служба?
- Нормально – чуть заметно пожал плечами я.
- Проблемы с дисциплиной?
- Никаких – самое интересное, что этот дядя мне не представился. И за все время разговора ни разу не обратился ко мне по имени или фамилии.
- Да уж – раскрыл папку с моим личным делом, самую малость потолстевшую за время службы – Начальники, как посмотрю, от тебя без ума. Одних благодарностей штук двадцать. Получается, ты у нас – образцовый воин – я опустил глаза и чуть заметно кивнул, дескать, получается именно так.
- Значит, дисциплину не нарушаешь? – гнул свое он – Военную тайну свято хранишь?
- Так точно – лучший способ сохранить любую тайну это не иметь о ней ни малейшего понятия. Как раз мой случай.
- Тогда ознакомься вот с этим – достал из пижонского портфеля ценой в пять, наверное, офицерских зарплат файл с несколькими, исписанными от руки, листами бумаги и протянул мне.
«Объяснительная записка» - прочел я – «От капитана Беляева В.Б….». Ах, ты ж, козлина! Неделю назад ко мне в клубе подвалил шустрый мужичок с четырьмя звездочками на погонах и запросто так предложил пустяковое, по его словам, дельце ценой в литр водки. Всего-навсего слазить в ночь с субботы на воскресенье на четвертый этаж в секретную библиотеку. Просочиться через открытую форточку, отыскать на стеллажах папку с контрольной работой за позапрошлый год: «Железнодорожный узел Мытищи» и принести ему. А следующей ночью совершить еще одно восхождение и вернуть ее на место. После чего отправляться пить честно заработанное, так и быть, в его компании.
«Ну, уж нет» - ответил я. И продолжал стоять на своем даже, когда цена вопроса возросла до полутора литров. До дембеля у меня всего-то полгода и дожидаться его гораздо лучше под Москвой, нежели под пулями где-нибудь в Аргуне или Гудермесе.
- Почему не доложил куда следует? – забрал у меня файл и вернул в портфель – Стучать в падлу или просто поленился?
Я тихонько вздохнул. И то, и другое, если честно.
- Ну и дурак – угостил сигареткой меня и закурил сам – А, вот, одногруппнички капитана все правильно поняли и мигом его слили.
- А он меня.
- Это как водится – подмигнул – Ладно, проехали. Служи дальше, сколько осталось, никто тебя не расстреляет. Тем более, начальство за тебя горой.
- Спасибо – я привстал – Разрешите…?
- Погоди – хмыкнул – А ты действительно смог бы туда залезть?
- Да.
- На четвертый этаж по гладкой стене?
- Не такая уж она и гладкая, есть за что зацепиться.
- Откуда знаешь?
- Сходил потом посмотрел – сознался я – Просто интересно стало.
- Интересно ему – проворчал он – Любознательный ты наш. А можно вопрос?
- Да, в смысле, так точно.
- А что потом?
- Когда?
- После службы – и угодил, фигурально выражаясь, подкованным каблуком по любимой мозоли. Этим самым вопросом я и сам мучился с первого же дня службы.
- Ну, - промычал я – Думаю,…
- Давай-ка я скажу – аккуратно загасил сигарету, откинулся на стуле и сложил на груди руки – Ты и сам глубоко не в курсе. Знаешь только, что в цирк тебе уже не вернуться.
А вот это точно. Никто меня там не ждет, клоунов, хороших и разных на всех аренах и без меня – как грязи. Сам знаю.
- Простите,…
- Ты хочешь спросить, какое мне до всего этого дело? – улыбнулся – Самое, что ни на есть, прямое. Тот дурачок, как его?
- Беляев.
- Спасибо. Так, вот, капитан тот мне глубоко по-барабану. Да и вопрос с ним уже закрыт. Огреб, дурилка, строгий выговор, сдал экзамены и укатил служить дальше. А его подельнички получили…
- Благодарности – догадался я.
- Ни хрена подобного – расхохотался незнакомец – Записи в личном деле получили об излишней хитрожопости и скудности оперативного мышления – пояснил – Раньше надо было его закладывать, когда только планировал дельце, а не потом, когда сорвалось.
- Тогда…
- Спрашиваешь, зачем я тогда сюда приперся? Отвечаю, по твою персонально душу. Хочу предложить работу по специальности.
- Клоуном?
- И им тоже.
- Где?
- Есть такой цирк, ГРУ называется. Покруче твоего «Дю Солей» будет.
- ГРУ, ведь это главное разведывательное управление – ошалел я – Вы, что, приглашаете меня в разведку?
- Невозможно пригласить человека куда-либо, если он уже там – был ответ – Ваши курсы, чтоб ты знал, находятся в подчинении ГРУ – я разинул от удивления рот. Намекали как-то по большому секрету, да под стакан, ребята с родного УРП, что наша часть – жуть, какая секретная.* Не поверил - Просто предлагаю тебе перейти из разведки в РАЗВЕДКУ. Добровольно, иначе у нас не бывает.
- А если я откажусь?
- Значит, этого разговора не было, а я тебе приснился.
- А если соглашусь, что буду делать?
- Понятия не имею – пожал плечами – Об этом только Родина знает.
*Воины срочной службы проявляют редкую изобретательность в стремлении сделать себя красивыми, интересными и загадочными. Помниться, друг детства рассказывал автору, как лично молодым старлеем наблюдал в Севастополе на автовокзале убывающего в родную деревню на дембель потрясающе красивого матроса и искренне сожалел, что не было под рукой фотоаппарата.
Был тот матрос действительно прекрасен: облагороженные десятисантиметровой «платформой» казенные ботинки, клеши шириной с Тихий океан, приталенный по последней моде бушлат. Ушитая до размеров еврейской кипы бескозырка с ленточками ниже задницы. С надписью золотым по черному (в местной ритуальной конторе делали): РАКЕТНО-ЯДЕРНЫЕ ПОДВОДНЫЕ СИЛЫ ЧЕРНОМОРСКОГО ФЛОТА!!! Не знаю, как обстояли дела во времена Федора Федоровича (Ушакова) или Павла Степановича (Нахимова), но в советские времена на Черном флоте боевым ядром и не пахло. Не верите? В ЦРУ спросите. Подтвердят.
Для начала Родина отправила меня в учебное подразделение, учебку, в сутках езды от Москвы. Где нас, угодивших в разведку везунчиков, сильно утомляли науками и истязали физически. А, заодно, как я потом понял, внимательно присматривались. С тем, чтобы понять, куда направить после того не отсеявшихся до этого.
После прохождения первого курса наук полагается практика в спецназе нашей конторы. Меня этой радости лишили, сразу отправили аж за Урал, учиться на какого-то там притворщика. Через месяц программу закрыли и меня вернули в Подмосковье, только не на северо-восток, где проторчал полтора года, а на запад. И принялись обучать ремеслу специалиста узкого профиля, но широкой направленности, ворюги-универсала, если конкретно. То есть, способного не просто что-нибудь сп…, в смысле, свистнуть, но и добраться до этого чего-нибудь, даже, если оно заперто на сто замков.
И в кошмарном сне не виделось, что придется заниматься чем-то подобным, потому что с раннего детства питаю стойкое отсутствие интереса к чужой собственности. Однако, Родина действительно знает, что делает. За каких-то два года (а потом еще три раза по паре-тройке месяцев) из меня слепили самого настоящего крадуна. И больше десятка лет пер я для родной конторы все, что приказывали. Или кого. Однажды, уволок с сорок пятого этажа небоскреба в столице одного государства Юго-Восточной Азии шестимесячного младенца. У тех, кто похитил его у родителей. В другой раз в известной на весь мир своими вальсами и сосисками европейской столице посильно поспособствовал похищению из полицейского морга трупа. Нашего парня, между прочим, угодившего под раздачу в результате каких-то хитрых тактических игр бывшего вероятного противника, а ныне – стратегического партнера.
А первую боевую награду получил за обычную сережку, правда, стоимостью с трехкомнатную квартиру на Остоженке. Я вытащил ее из уха одной приятной в некоторых отношениях, переживающей вторую бурную молодость дамы, супруги чрезвычайного и полномочного посла. На приеме, не помню, по какому поводу. Милую женскому сердцу безделушку потом якобы отыскал и вернул владелице один чрезвычайно мужественного вида джентльмен. И, уверен, на всю катушку попользовался ее, плавно перетекающей в благосклонность, благодарностью.
Да, кстати, несколько лет назад провел три месяца на тех самых курсах. Выяснилось, что никакая это не богадельня, а вполне себе приличное учебное заведение. И в учебном полигоне солдатики не только бордюры красят, да с самоволку бегают, но и серьезными делами занимаются. Встретил кое-кого из старых знакомых, только никто меня не узнал.
............
............
ГЛАВА СЕДЬМАЯ,
БОЛЕВЫЕ ПРИЁМЫ СУДЬБЫ
Скажи кто раньше, что моего давнего приятеля Константина кто-то или что-то сможет нагнуть, сломать или просто вывести из равновесия, даже в морду плюнуть поленился бы. Не тот, скажу вам, человек.
Много лет назад, еще в самом начале боевого, можно сказать, пути меня вдруг сдернули с одной операции и высвистали почти за две тысячи километров на совсем другое мероприятие, по «внезапно открывшимся обстоятельствам». В город над мутной, вонючей речкой под названием Дунай. Иногда его, непонятно, за что, еще называют голубым.
Работать, то есть, извлекать что-то из громоздкого сейфа с замками американской фирмы S & G повышенной надежности пришлось в дикой спешке, чтобы конкуренты не пронюхали. И малыми силами, то есть, страховали меня снаружи или просто стояли на атасе всего два оперативника. Строго из соображений конспирации. Или еще чего.
Не помогло. У конкурентов, как видно, тоже открылись похожие обстоятельства. Четверо здоровенных блондинов появились некстати и внезапно, как будто из воздуха материализовались. И тут же начали действовать. Одного из меня страхующих уложили на месте, второй трусливо покинул поле битвы. Ускакал со скоростью африканской лани, опережая звук, в смысле, визг. Собственный. Сигнал тревоги, правда, подать успел, но лично мне от этого легче не стало.
Побрали меня, несчастного, прямо возле вскрытого сейфа, серьезно облегчив тем самым себе работу. Вырубили, потому что начал было дергаться, и поволокли к выходу. Почему не грохнули на месте и не оставили возле распотрошенного хранилища? Понятия не имею. Кто это был? А хрен его знает. Знамен и формы со знаками различия у той четверки не наблюдалось, и за все время нашего недолгого знакомства ни один из тех слонов не издал ни звука. Может, это вообще не люди были, а боевые киборги, опытные образцы импортных макронанотехнологий.
Второй наш оперативник (а это был именно Костя) меж тем убежал совсем недалеко. Заложил этакую заячью петельку и вернулся в исходную точку. Очень даже вовремя, конкуренты как раз походной колонной покидали место собственного триумфа. Блондин номер один при пушке и с сумкой в авангарде, далее номер второй, тоже при оружии и со мной, перекинутым через широченное плечо как какой-то плащ. Или просто тряпка. Как, спросите, узнал? Отвечаю, успел самую малость очухаться и все, что происходило, наблюдал лично. В том и преимущество малого роста и веса, что от серьезного удара мы отлетаем в сторонку и вырубаемся, а более крупные особи от него же просто рассыпаются на месте. И приходят в себя очень нескоро. Если вообще приходят.
А замыкали колонну номера третий и четвертый, причем, один из них волок на себе другого. Это я постарался, каюсь. Молод был, вспыльчив, излишне резок, неумен.
Константин свалился на них внезапно как ураган Катрина на Новый Орлеан или дефолт сразу на всю Россию. Блондин номер один, надо признать, оказался достаточно резким парнем и открыл ответный огонь почти сразу. Номер второй быстренько сбросил меня на булыжники и тоже присоединился к общей дискуссии. Остальные двое замешкались, друг дружку обнимая, поэтому отчалили на тот свет, не успев даже по разу выстрелить.
Все равно, никто из них не уцелел. Наш парень был точнее их всех, быстрее, а пули, такое впечатление, его не брали. Просто отскакивали. В общем, он уложил их всех и красиво уехал, не забыв прихватить меня, тело нашего парня и сумку с тем, из-за чего собственно и произошла эта бойня.
Как выяснилось немногим позже, не все пули от него отскакивали. И все равно, вырубиться себе наш опер позволил, только вернувшись на базу. Заглушил мотор, поставил машину на ручник, и вдруг потух как свечка на ветру. Такой вот он парень, Костя-Кисинтин. Спокойный, улыбчивый, абсолютно без дешевых понтов и прочей показухи. Надежный как крепостная стена. Всегда любил с ним работать. Или просто так изредка пересечься вне трудов праведных, пивка попить, за жизнь потрепаться. Чаще встречаться работа не позволяла.
Только сейчас пиво в горло не лезло. И ему тоже. Или не ему? Потому что сидящий напротив хоть и похож был внешне на старого приятеля, но никак, ни каким боком быть им не мог. Не бывает, просто не может случиться такого, что бы Костя, чтобы Костю… Как будто в камнедробилке мужик побывал. Черт, и у самого от всего этого мысли дыбом и в башке туман.
- Ну – хрипло проговорил я и немного отхлебнул, чтобы горло прочистить – Говори уже.
- Толь – взял стоящий перед ним до краев полный бокал и сделал пару глотков. И видно было, что ему глубоко плевать, что там внутри, свежее пиво или скипидар с истекшим сроком годности – У тебя друзья богатые есть?
- Бабки понадобились?
- Да.
- Сколько?
- До хрена – прозвучало в ответ – И срочно.
- Что случилось?
- С Тошкой проблема,… – это Костин сын, девятилетний крепыш. На хоккей в ЦСКА через весь город ездит три раза в неделю, в школе умеренно хулиганит. Ест все, что дают. И всегда просит добавки.
- Что с ним?
- Лейк… – запнулся – В общем, лейкоз. Нужна операция.
- За границей – догадался я. Если в чем другом Россия уже лет двадцать, как впереди планеты всей, то в области медицины мы пока отстаем, причем, навсегда.
- В Германии – уточнил он – Срочно. Иначе – кранты – отставил кружку в сторону и неумело закурил мою сигарету. Раньше, насколько помниться, с никотином он дружбы не водил и даже знаком не был.
- А сколько всего надо?
- Сто пятьдесят тысяч – вздохнул – Евро. Двадцатку уже достал, тачку продал, долгов набрал, больше – никак. Банк в кредите отказал, хату продать не могу.
Точно, никак не может. Квартира у Кости служебная.
- Друзья, говоришь – задумчиво молвил я.
А что тут, собственно, думать. Нет у меня богатых корешей, никогда не было и вряд ли будут. В наше время дружить модно исключительно в своем кругу. Чтобы не опошлять это чистое, светлое и высокое чувство такой низкой пошлостью как сто рублей до получки. Или миллиард евро на раскрутку.
- Ладно – он с самого начала все знал, уверен. Просто, в таком положении ничего не остается, как надеяться – Пойду я. Там Маринка дома с ума сходит. Спасибо, что выслушал. И заплати за пиво, а то…
- Минуточку – в голову ко мне в этот момент заглянула совершенно, казалось бы, идиотская мысль. Или не такая уж идиотская. Разберемся - На какое число назначена операция?
- На следующую пятницу – сел на место и опять потянулся к сигаретам – Девять дней у нас осталось.
- У НАС осталось – уточнил я – Значит, так, ничего гарантировать не могу, но в эту субботу с утречка держись поближе к телефону. Позвоню.
- Не понял – рука с зажигалкой замерла на полпути – Так у тебя все-таки есть богатый друг?
- Нашелся – сознался я – Только что о нем вспомнил – положил на стол между бокалами и тарелками банкноту – Пошли, что ли?
- Куда это ты так заторопился?
- На шопинг.
ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
Глядя на вас, у меня возникает два вопроса.
Первый – куда на этот раз уехал цирк?
И второй – а почему вы, собственно, остались?
Дела давно минувших дней. Осень 20… года. Москва.
- А хотите, Котов, я сам расскажу, как все было?
Саня не сдержался и приподнял на полмиллиметра бровь в удивлении. Однако. Добрую неделю исключительно его самого призывали к откровенности на тему: «Что же все-таки произошло полгода назад, весной 20… в Вене и кто конкретно в этом непотребстве сподобился поучаствовать? Имена, фамилии, воинские звания, явки, пароли, словесные, силь ву пле, портреты. Ну! В глаза смотреть, бля!».
«Кто с тобой работал? Кто еще с тобой работал?». Сменявшие друг дружку официальные, в костюмах, да при галстуках чины из родной конторы и от соседей, настырно до нудности, подобно отрицательному персонажу из культового фильма семидесятых, «Мертвого сезона», пытались добиться откровенных ответов на простые вопросы. Лезли без мыла в душу, льстили и запугивали, дарили надежду и развлекали рассказами о солнечной Мордовии и нравах на тамошних спецзонах. Один, помниться, даже кулаком по столу лупил и громко-громко жалел о том, что не тот нынче год за окном. Вот, дескать, было время золотое, когда с «контингентом» сопли не распускали, а работали достаточно «активно». Отчего генералы на допросах рыдали как дети малые, а маршалы с наркомами «чистухи» наперебой строчили. Другой так и вовсе в морду обещался заехать, но не стал почему-то. Видимо, мужчину несколько смутил тот факт, что допрашиваемый, Котов А.К., тот еще кабан между нами, не был ни окольцован, ни даже связан.
Саня на простые вопросы и отвечал незатейливо и честно. Какие, дескать, ваши доказательства? Прямо, как в заслуженно забытой голливудской «киноклюкве» про советского мента с тогда еще железным Арни в главной роли. На третий день слегка охамел и чистосердечно сознался в том, что «жил только с вами, больше ни с кем». А потом ему все это дело окончательно осто…, в смысле, надоело, и кроме как: «А чё?» больше вообще ничё не изрекал. Просто и доходчиво, хошь в прОтокол заноси, хошь на память запоминай.
И тут вдруг такой компот. Заявляется какой-то хрен с бугра, вообще ни о чем не спрашивает, как будто и не интересно вовсе. Наоборот, с рассказами лезет. Типа, сам обо всем глубоко в курсе.
- Ну-с, готовы выслушать, скажем так, гипотетическую историю о произошедшем весной этого года в Вене? Если что не так, можете поправить. Опять же, с чисто гипотетической точки зрения.
Саня тут же изобразил личиком мировую скорбь. Дескать, щас вам, гражданин начальник. Не держите меня за совсем убогого, и, вообще, ищите дурачков в зеркале. Участвовать во всех этих ваших гипотетических россказнях, отрицать, да поддакивать, все равно, что коротать время с веселыми и лихими ребятами в тюремной камере за игрой в картишки «на просто так». Заканчивается и то, и другое достаточно грустно: разрывом ануса наивного лошка на мандариновые дольки. В прямом и переносном смысле.
- Вижу, готовы – серый невзрачный мужичок в мятом сером костюме достал из замшевого, серого, опять же, портфеля термос в кожаном чехольчике и заботливо набулькал себе ароматного кофейку.
Молча предложил Котову присоединиться. Саня, также, ни слова не произнеся, гордо отказался. А, вот, курево принял, причем с большим удовольствием. Истосковался, признаться, без никотина в застенках, а граждане начальники вредить здоровью категорически запрещали. Хотя, сами в процессе допросов дымили как те паровозы.
- Итак, в прошлом году вы приняли решение вернуться на службу. Сейчас многие так поступают. Кто из-за денег, кому-то адреналина на гражданке не хватает, а кто-то просто по статусу соскучился. А вы, Котов, за каким , простите, лешим? В пошлой бедности, по моим данным, ой, как не замечены, на статус вам еще на службе плевать было. А что касается адреналина – отпил кофейку – То на пенсии вы, прямо скажем, не скучали. Просмотрел тут справку на вас, читается взахлеб, прямо, как ранние романы Бушкова, пока автор еще окончательно не забронзовел.
Саня принялся рассматривать собственную выпяченную нижнюю губу, как будто не было на свете ничего более интересного. Потом просто уставился в окно.
- Вернулись, говорю на службу…
Точно, взял вдруг, да и вернулся. Зачем, спрашивается? Поверил в то, что нынче все совсем не так, как прежде? По форме, которую носить запрещено, соскучился? Или просто понял, что не доработал в свое время? Кто знает…
- Пару месяцев побили с двух ног балду на подмосковных курсах усовершенствования и получили назначение в тихий город Вену…
Под крылышко институтского друга, с которым три года прожил бок о бок в одной казарме,* в одной группе о гранит науки зубы стачивал, портянки «от кутюр» носил, а еще в «самоходы» через забор лазил, водку пил и за девками ухлестывал.
- Основной задачей вашей группы с некоторых пор стала разработка радикально настроенных брюнетов с Ближнего Востока, штаб-квартира которых непонятно, с какого перепуга, именно в Вене и располагалась.
*Институты, оне, граждане, разные бывают, в том числе и военные. Одно время в СССР их было целых два: физической, стало быть, культуры и иностранных, прости господи, языков.
Точно, разрабатывали. И не одни, еще и стратегические партнеры, мать их так, одно время на ту же тему шустрили. По слухам, слегка делились с нами информацией в рамках борьбы с мировым терроризмом. И ее же в ответ без проблем получали. Такая, понимаешь, встреча на Эльбе-два…
- И все шло себе вполне штатно, пока в одно далеко не прекрасное утро в городском парке неподалеку от памятника бывшему венскому бургомистру – несколько раз щелкнул пальцами – Как там его? Не подскажите? Ладно, сам вспомню: Андреас Зелински, он, точно. Так, вот, именно там и был обнаружен труп неизвестного, в котором немногие знающие люди тут же узнали руководителя группы и вашего, Котов, друга юности. Полиция, естественно, возбудила по факту уголовное дело, было выдвинуто несколько версий произошедшего. В качестве основной - попытка ограбления беззащитного любителя вечерних прогулок, в процессе которого все почему-то пошло не так.
Версия, конечно, гениальная, но… Вадим хоть и не таскал с собой ничего режуще-колюще-стреляющего, все равно без проблем порвал бы на нано-тряпки любого представителя здешней гопоты. Или даже любых.
- Но у вас, полагаю, с самого начала была своя точка зрения на произошедшее.
Еще бы. Накануне вечером у институтского друга были назначены переговоры по вопросу купли-продажи ПЗРК. Именно с теми самыми арабами и в совершенно другом месте. С этой встречи международный «торговец оружием» не вернулся, а его телефон отключился за десять минут до полуночи.
- О ЧП немедленно доложили в Центр. Москва назначила вас ВРИО руководителя группы и приказала…
Сохранять спокойствие, то есть, приспустить штанишки и толерантно замереть в позе «Маша мыла Рашу».
- Не делать резких движений. Чем вы, Котов, и занимались целых две недели. Вы вообще ничегошеньки не делали. А группа ваша меж тем…
Таяла как снег под знойным солнцем Аргентины. Один, самый толковый и опытный, вдруг навалял рапорт и улетел птицей журавль на Родину типа по семейным обстоятельствам. Второго Саня выгнал в отпуск сам. А славный мужик в звании майора, патриот, душа любой компании, гитарист и романтик, чуть ли не на коленях просил разрешения остаться и поучаствовать в грядущем последующем. Душа его, дескать, чиста, друзья всегда («Ведь мы друзья, Саня?») все туточки, а значит «мы еще посмотрим кто кого». В общем, укатил на отдых, даже не подав при расставании ВРИО начальника руки.
- И это правильно. Как известно, до начала боевых действий в первую очередь следует эвакуировать романтиков, а потом уже стариков, женщин и детей – такое впечатление, что этот мужик просто читал Санины мысли. Или же, Котов внезапно обзавелся пошлой привычкой думать вслух.
Через три дня от группы осталась ровно половина: ВРИО Котов и подполковник Коля Шалыгин, спокойный, надежный как танк сорокалетний мужик. Совсем непьющий, ни граммульки. Лет уже семь, как в глухой завязке. Или даже больше.
- И, если не ошибаюсь, дней через десять ваше героическое подразделение вообще прекратило существование.
Расформировали на фиг. А Саня Котов снова уволился из рядов. На сей раз – с концами.
- Казалось бы, конец истории – лицо Сани заделалось торжественно-сосредоточенно-вдохновенным. Как будто его счастливый обладатель из туалета уже вышел, но какать не прекратил. Это выражение Котов подсмотрел на фото одного бывшего боксера из ближнего зарубежья, выдающегося государственного деятеля в перспективе. На обложке журнала для немецких гомиков. С родным братом и без малейшего намека на одежду – А получается - только ее начало – столкнулся взглядом с лицом Котова и аж вздрогнул – Ну вы, блин, даете.
Как обидно-то. Всего несколько месяцев и никто и не вспомнил бы о том, что же в той самой Вене по весне творилось. Еще одна дамочка с красными коготками из табуреточной команды в министерстве обороны накатала бы очередной шедевр об оптимизации расходов, и в ГРУ в какой уже раз пошли бы под нож целые отделы. И ушел бы в отставку, в третий раз за два года, не в силах больше это блядство терпеть, его начальник. И сразу всем дружно стало бы не до того. Бы.
- За те десять дней в столице Австрии произошло много чего интересного. За два дня до вашего отъезда из страны какие-то неизвестные темной австрийской ночью или среди бела австрийского дня, так и не выяснилось, похитили из ПОЛИЦЕЙСКОГО морга одно неопознанное тело и умудрились при этом совершенно не засветиться в камерах видеонаблюдения. Потому очевидно, что все они были предварительно перепрограммированы и показывали не обстановку на месте происшествия, а черт знает что, где и когда.
А еще впало в летаргию в результате разной степени тяжести телесных повреждений несколько полицаев внутренней охраны и в полном составе экипаж машины боевой на внешнем периметре. Так, к слову.
- Далее, буквально на следующий день, то есть, за сутки до вашего отъезда из страны штаб-квартира вышеупомянутых брюнетов подверглась нападению. Своевременно оповещенная бдительными, пожелавшими сохранить анонимность, гражданами полиция прибыла на место происшествия достаточно оперативно. И обнаружила… – поднял глаза на сидящего напротив – Вам интересно, Котов, что она там обнаружила? - на лице у Сани проявилось серьезное опасение пропустить прием пищи в казенном доме – И обнаружила шесть убиенных арабов и двоих мертвых нападавших, вполне себе натуральных блондинов.
Звериный мир капитализма, одно слово. Но жрать-то как хочется! А в тюрьме скоро обед, баланда, макароны с подливой…
- Последние были опознаны как сотрудники одного из американских культурно-гуманитарных центров. Таких сейчас по всему миру – что у дурака махорки. Несут народам мир, болеют всей душой за справедливость и постоянно кого-то или что-то поддерживают. Борьбу геев, например, против лесбиянок или аборигенов Новой Зеландии за равные права в Гренландии. А на следующий день…
Ню-ню, и что там такого случилось?
- А на следующий день подвергся нападению уже тот самый культурно-гуманитарный центр. Погибли восемь его сотрудников, серьезно пострадало само здание.
Еще бы о поврежденной оргтехнике и поцарапанных столах вспомнил. Котов, закрыв физиономию ладонью, сквозь щелку между толстенными средним и безымянным пальцами наблюдал за собеседником. Несмотря на крысино-канцелярскую внешность, мужик ему нравился. Цепкий, остроумный, толковый. И тем самым крайне опасный.
- Но вы, Котов, к этому безобразию – никаким боком. В момент, когда полиция фиксировала трупы и разрушения, вы уже проходили таможню в Домодедово. Здорово, правда?
Саня сложил пальцы в горсть. Все, кроме среднего. Его в качестве алиби и предъявил следаку. Чем изрядно того позабавил.
- Сработано просто прекрасно. И все бы вам с сотоварищами сошло с рук, если бы…
Если бы Коленька Шалыгин, голубиная душа, вдруг не развязал во весь рост и по пьяной лавке не принялся трепать языком на всех углах о том, чего не было и быть ни в коем случае не должно было. А когда взяли его, утомленного нарзаном, за филейные части, в отказ, сука такая, не пошел, как следовало бы. Повелся, дурачок, на подходцы ихние хитрые, что, дескать, искренность зачтется, и принялся, мудило грешный, сотрудничать со следствием. Да как активно! В том деле Коля, конечно же, высоко не летал. Просто хвосты заносил. Но и того, что узнал, вполне хватило. Как выяснилось.
Мужик за столом глянул на Саню и усмехнулся.
- У Котова на душе заскреблись кошки. Забавно.
Точнее сказать, в особо крупных размерах принялись гадить слоны. И ничего тут нет смешного.
- Ну-с – в первый раз за день разверз уста невинно обвиняемый – И какого хрена лысого вам от меня надо?
- А сами-то как думаете?
- Понятия не имею – буркнул тот – А думать не привык. Я, знаете ли, тупой, и военный.
- Не скромничайте. Все было сделано вполне технично, Котов. Вы сразу поняли, кто слил арабам вашего друга.
Кто-кто. Штатники, ясно дело. Они в последнее время вдруг решили, что те самые брюнеты никакие на самом деле не террористы, а вовсе даже оппозиционеры. Причем, умеренные. А перспективе еще и борцы за демократию. Потому с ними можно и должно работать. Ну а в качестве приглашения тур калмыкского танца чикирдык оказать небольшую услугу, в смысле, намекнуть, кто такой на самом деле тот якобы швед, торговец всем, что стреляет и взрывается.
- А также, кто все это время делился со штатникам информацией о вашей группе.
Саня задрал сначала глаза, а следом и всю физиономию вверх. И с большим интересом уставился в потолок.
- Полковник Краснопольский Б.Е., тот, что вдруг так срочно засобирался на Родину, а там и на заслуженный отдых. Не дожидаясь, что удивительно, всего-то двух месяцев и пяти дней до тридцати лет выслуги – махнул рукой – К его персоне еще не надолго вернемся, тем более, что он тут совершенно не при делах. Просто, именно в то самое время человек получил сообщение, что находящейся в одной из частных московских клиник жене вдруг стало немного лучше. И врачи твердо пообещали ей не меньше двух лет жизни. Впрочем, вы это уже знаете. Таким образом, всплывает другая кандидатура. И тут…
А вот тут у вас тупик, гражданин начальник.
- И тут возникла серьезная проблема – нахмурился - Органы дознания прилагают все силы в стремлении разыскать еще одного офицера вашей группы, майора Бабаева Е. К. Землю, можно сказать, роют. А результатов – как в том милом детском стишке: «Ищут давно, но не могут найти». И жена тоже, представьте, в слезах и полном неведении, где же ее любимый и единственный. Последний раз общалась с ним через две недели после возвращения из Австрии. Вроде звонил из дому за сутки до встречи с любимой. Должен был лететь к ней в Хорватию на отдых. У Бабаевых там домик в Сплите. Недавно прикупили. Ничего не хотите сказать, Котов?
- Хочу – Саня прокашлялся – Хочу в камеру, мне там комфортно.
- Или?
- Или хорош кокетничать – вздохнул, помотал головой – Напрасно, видно, говорю это, да ладно, чего уж там. Давайте, гражданин начальник, все карты на стол.
- И те. Что в рукаве? – усмехнулся следак.
- Даже те, что в кальсонах.
- Как скажите, Котов, как скажите - закурил, перекинул пачку допрашиваемому и ловко поймал через минуту ее же – Только тогда я начистоту и вы так же. И хватит мне тут изображать кристальную душевную чистоту, переходящую в ангельскую анальную непорочность. При вашем – добавил металла в голос - Непосредственном участии этой весной в Вене произошла самая настоящая бойня.
- Анальную…, как вы сказать изволили?
- Непорочность.
- Да вы поэт, сударь.
- И композитор – усмехнулся следак – Итак, к делу. Вы признаете…?
- Держите меня за идиота? – Саня потянулся и еле заметно, на половину пасти всего, зевнул в лицо следователю.
- И в мыслях не держу – на полном серьезе ответил тот – Зачем нам идиоты.
- Не понял.
- Верю.
Продолжение следует.